Давайте посмотрим правде в глаза: что нам даёт школа с точки зрения знаний? Она даёт нам только то, что мы способны взять самостоятельно. Нету сейчас учителей-сэнсэев, способных действительно учить и вдохновлять. В таком случае возникает вопрос: а почему мы не можем брать то же самое, из тех же самых учебников сами, без посредников, и зачастую, без посредственных посредников?
Детей, выбирающих домашнюю форму обучения без острой необходимости, крайне мало. Чаще это дети больные или инвалиды. И относятся к ним как к больным и инвалидам (я надеюсь, вы понимаете, о чём я). Для школы «домашники» - заноза в заднице, для стройной массы школьников-очников – убогие марсиане. Экстернат – так вообще великий грех, ассоциирующийся с подростковой беременностью или гиперболизированной одарённостью, приравнивающейся к сумасшествию.
Любая попытка избежать насильственной социализации, это как провозгласить себя «ВИЧ+», вызывает подозрение, непонимание, отторжение, страх, а, следовательно, ненависть. Детей, избегающих лишних контактов со школьной жизнью, называют «неблагополучными». Но неужели стадный инстинкт есть самое благополучное явление в этом мире?
Объясните мне простую вещь: ради чего я 10 лет должна была сидеть в одном кабинете с двадцатью абсолютно чужими мне людьми, 10-15% из которых традиционно полные долбоёбы? Для того, чтобы узнать что такое булинг и проверить его на себе эмпирическим путём? Для того, чтобы понять, что такое несправедливость, подлость и лицемерие? Для того, чтобы увидеть, до чего может доходить людская жестокость? Для того, чтобы пропитаться социальной пропагандой? Для того, чтобы стать социофобом? Только не говорите мне, что для того, чтобы получить знания, иначе я свалюсь под стол и не допишу этот пост.
Знания. Хо-хо! Знания. Ха-ха! Индивидуальный пример в качестве пищи для размышлений. Всё, что я знаю по химии – спасибо маме. Всё что я знаю по физике – спасибо тёте-физику. Три экзамена по математике – это три дня до на разбор с нуля при помощи мамы + решённый опять же мамой вариант при наличие опять же мамы в школе во время экзамена. История – на выходе 0, выучена самостоятельно при помощи «истории в таблицах и схемах». Обществознание – на выходе 0, изучена самостоятельно при помощи студенческих конспектов (чужих). Английский язык (наше всё))) – на выходе 0, изучен самостоятельно за три недели при помощи замечательного самоучителя, 4 сезонов Хауса и пары дюжин интервью группы Placebo. География так и осталась для меня предметом тёмным и непознанным по причине полной своей бессмысленности. Литература…с ней было сложнее всего. Мне везло на учителей и не везло на учителей с переменным успехом. В период первого везения я начала писать, это всё и спасло. Но чукча не читатель, чукча – писатель. Следовательно, в периоды невезения академичные старушки с горящим литведом в глазах, всячески стремали меня за мою нелюбовь к чужому творчеству. Читать меня так и не приучили, но благодаря последнему и самому яркому везению, в лице святейшей учительницы литературы, которая пересказывала нам всё что можно и сразу делала анализ, просто вкладывая в наши головы умные выводы, у меня до сих пор есть абсолютно подкреплённое убеждение, что я, всё это, мною лично не прочитанное, знаю.
Да, возможно, ради вот этого везения в литературе стоило помучиться, но! Могло и не повезти. Вообще история этого «везения» - это просто «французская революция», ибо мы самым наглым образом, просто бойкотом, поменяли себе преподавателя. И поменяли удачно. А могло и не выгореть. И у меня навсегда осталась бы жуткая ненависть к литведческому идиотизму, академическому конформизму и идеологической правильности в литературе.
Но это я увлеклась…. Так вот, подводя итоги, и сравнивая полезность и неполезность очной системы среднего образования, я прихожу к неутешительному выводу, что те редкие, успешно дошедшие до нас знания не перекрывают того урона, который наносит юношеской психике насильственная социализация. Ведь никто не спрашивает детей, хотят они этого или нет. Все действуют по одному принципу: «Нннадо!».

- Сегодня должен заехать Дарен Коул. Я бы хотел, чтобы ты его встретил.
- Ок. Он хочет присоединиться к нам, как фотограф?
- Нет. Как журналист. Ему надоело гоняться за звёздными задницами, и он решил заняться серьёзной журналистикой.
- И ради этого он из Лондона переехал в Нью-Йорк?
- Мне кажется, что Коул из тех, кто любит неоправданные трудности. Так ты позаботишься о нём, Тим?
- Теперь он – мой подчинённый.
- Будь с ним осторожен.

- So, Джимми! У нас тут Нью-Йорк, 9 сентября, 11.30 am. На улице дождь и херова туча шизанутых людей. Если честно, я их боюсь. В колонках играет: Radiohead. Настроение: хуже, чем отвратительное. Передай Крису, что я уже задолбался записывать каждый день эту бредятину «на случай, если меня пристрелят». И да, Джимми, если ты не получишь эту запись завтра утром, знай – меня таки пристрелили. So… Сейчас я выйду из машины и пойду наводить шорох в редакции журнала «Quotes»… Название попахивает вторичностью, тебе не кажется? Anyway. Я сильно сомневаюсь, что сразу нарвусь на Картрайда, и общаться мне придётся с кем-то типа…секундочку, я возьму досье…с кем-то типа Тима Фрешмэна. Охрененная, нужно заметить, фамилия для главного редактора… Ну, в общем, это всё, что я хочу тебе сказать сейчас. И, наверное, я уже пойду. Пожелай мне удачи. Спасибо, Джимми.
Дарен выключил диктофон, лихим движением закинул его в бардачок и вышел из машины. Капюшон не спасал от дождя, и Коулу пришлось ускорить шаг, пожертвовав белизной своих кед. Огромная вращающаяся дверь на входе в бизнес-центр выглядела устрашающе.
«Надо будет сказать Джимми, что во мне крепнет фобия к вращающимся дверям», - подумал Дарен, прежде чем схватиться за ручку одной из лопасти «дверного вентилятора».
- Здравствуйте, я Дарен Коул. Меня ждут в редакции «Quotes», - Дарен мило улыбнулся симпатичной девушке за стойкой ресепшена и покосился на огромного охранника, высматривающего подозрительных особ в потоке людей, входящих в здание.
Девушка уставшим взглядом скользнула по посетителю и, сняв трубку, набрала какой-то номер.
- Да, вас ждут, - подтвердила она. – 15 этаж.
- Спасибо.
Дарен промолчал, сделав вид, что принял информацию к сведению, и направился в сторону лифтов.

Тим Фрешмэн сидел за своим столом и что-то читал, когда раздался стук в дверь.
- Да, войдите, - отозвался Тим, отбросив бумаги в сторону.
- Мистер Фрешмэн? – Дарен расплылся в приветливой, но не скрывающей самодовольства улыбке.
- Мистер Коул, - Тим поднялся с кресла, подошёл к гостю и протянул руку. – Рад встрече.
Внезапно Дарен почувствовал укол абсолютно панического страха. Улыбка медленно стекала с его лица, и ему казалось, что вместе с ней стекает и кожа, оголяя все его тайны. Это было сродни приступу паранойи.
«What da fuck are you doin’, man?! Focus!»
- …Взаимно, - выдавил из себя Дарен, подавляя желание нервно сглотнуть.
- Холодные руки?
- Сентябрь.
- Right. Присаживайтесь. Я просмотрел ваше резюме, - возвратившись на своё место, продолжил Тим, - и у меня возникло несколько уточняющих вопросов. Вы не против?
- Нет.
- So, Daily Mirror…
- Да?
- Всё-таки, вы ушли, или вас уволили?
- Знаете, это очень интересный случай. Дело в том, что я сначала ушёл, а потом меня уволили.
- Простите?
- Я не захотел заниматься тем, чем мне предлагали в Daily Mirror, и я ушёл. Но потом, когда поднялась шумиха, издатели просто решили повернуть эту ситуацию так, чтобы удобнее было им.
- Хорошо. NME?
- Главная проблема музыкальных изданий в том, что они ненавидят всех, о ком пишут. Мне нравилась эта работа, там была свобода для некоторого творчества, и я работал со многими интересными людьми, но…у меня много друзей музыкантов…и мне просто надоело выслушивать, что «мой журнал» пишет о них «всякую чушь».
- Любите поддаваться сиюминутным настроениям?
- Видите ли, Тим, я – фотограф, не папарацци, и не какой-нибудь лузер, который таскается со свадьбы на свадьбу. И я люблю своё искусство, но оно накладывает на меня свои отпечатки. Сама по себе фотография – это и есть сиюминутное настроение. Картинка, на которую вы можете смотреть вечно – всего лишь секунда реального времени, вы просто этого не замечаете потому, что для вас она статична.
- Но если вы так любите фотографию, зачем вам журналистика?
- Я не хочу больше продавать своё удовольствие. Я хочу, чтобы оно было только моим. Вы любите свою работу?
- Ну…да.
- Вы задумались.
- Ну, может быть, не так сильно, как раньше.
- Именно. Всё рано или поздно проходит, но я бы хотел продлить свои отношения с фотографией на как можно более долгий срок.
- А зачем вы перебрались в Нью-Йорк?
- Я – большой фанат base-jumping’а. А в Нью-Йорке полно высотных зданий, и забраться на них, я вам скажу, гораздо проще, чем в Лондонском City.
- Вы шутите?
- Нет. Это действительно одна из самых важных для меня причин, по которым я здесь. Я надеюсь, вы же не думали, что я сразу скажу вам, что пошло испортил свою репутацию в Англии, и теперь меня не воспринимают там всерьёз?
- А что вы сделали?
- Предложил Её Высочеству сняться обнажённой. Шучу. Если вы позволите, я бы предпочёл об этом не рассказывать.
- Конечно. So, чем бы вы хотели заниматься у нас?
- Всем, чем позволят. Я ведь не журналист.
- Да… Что ж, я позвоню вам…и мы решим, чем можно позволить вам заняться.
- Спасибо.
- Приятно было познакомиться.
- Да, мне тоже.
Оба вышли в коридор и направились к лифтам.
- Если у вас появятся какие-то идеи, то сообщите мне о них. Мой рабочий телефон вы знаете.
- Да, конечно.
- С вами всё в порядке, мистер Коул?
- Просто Дарен.
- Дарен?
- Да, всё нормально…. Просто у вас тут такой серьёзный офис…я начинаю задумываться о том, какого чёрта я тут делаю, - Дарен попытался улыбнуться.
- Знаете, когда я попал сюда впервые, со мной случился приступ клаустрофобии.
- Это весьма странное место, не находите?
- Теперь уже нет.
Дарен понимающе кивнул.
- До встречи.
- До встречи.
Двери лифта плавно закрылись, и шуршащие механизмы понесли Коула вниз.
- Ну и мудак же ты, Дарен, - тихо произнёс Коул, не моргая пялясь в блестящую стальную дверь.
Его взгляд соскользнул с одной точки и, устремившись влево, столкнулся с самим собой. Дарен оглядел зеркальный кокон кабины и, хитро улыбнувшись своему отражению, произнёс:
- Big Brother’s watchin’ you.

- Тим! – светловолосая девушка с застилающими лицо брейдами выбежала из-за угла. – Это пришло только что. Кевин сказал, чтобы этим занимался только ты.
Она протянула Фрешмену запечатанный бумажный конверт формата А4, на котором карандашом было написано: «ЦРУ жжот!».
- Oh, my God! Что на этот раз?
- Никто не вскрывал.
- Что, top secret? Неужели мы идём войной на Северную Корею?
- Ну…я была бы не против…
- А я знаю.
- Коул уже был здесь?
- Да, только что ушёл, а что?
- Да так. Хотелось посмотреть на этого скандального кокни.
- Он вёл себя очень тихо, так что смотреть было особо не на что.
- Ну, ты всё равно будь с ним аккуратней.
Тим смерил девушку взглядом, полным саркастического снисхождения.
- О нём ходят противоречивые слухи сексуального характера.
- А о ком они не ходят?
- Говорят, что он – гей.
- Мэри, прелесть моя, да хоть северный кореец. Меня это не касается.

- So, Джимми…можешь считать меня параноиком, но редакция «Quotes» напоминает мне цитадель Аль Пачино в «Адвокате Дьявола», - Дарен сидел в машине и курил, наблюдая за тем, как дворники разгоняют потоки, стекающие по лобовому стеклу. – А я напоминаю себе Киану Ривза, с которым начинают твориться странные вещи…впрочем, неважно. Встретили меня не так холодно, как я рассчитывал. Тим Фрешмэн оказался достаточно приятным чуваком…хотя, это скорее минус….
Коул выключил диктофон и резко взял с места. Серебристый Mercedes-McLaren набирал скорость, издавая приятный «дождливый» шелест.

Из дневника Дарена.

…Ты можешь как угодно паршиво относиться к людям, но ты не сможешь предсказать тот момент, когда судьба подбросит тебе того, кто раз и навсегда изменит твоё отношение. И плевать, что смотреть за угол – это твоя парноидальная привычка, вы всё равно столкнётесь. Столкнётесь там, где делать этого ни в коем случае было нельзя. Столкнётесь тогда, когда Встретить кого-нибудь – последняя вещь, о которой ты думаешь. Столкнётесь с тем, кто вряд ли согласиться взгромоздить на себя ношу updater’а чьей-то жизни.
Я никогда не верил во все эти «судьбоносные встречи» с happy end’ом. Они казались мне чем-то за гранью теории вероятности. Парадокс заключался в том, что с моими знакомыми это случалось сплошь и рядом. И иногда, в минуты апатичной меланхолии, когда я готов поверить во всё, что угодно, мне казалось, что моя жизнь похожа на мишень для дартса, где я – утроение 20. Все поля вокруг уже испещрены дырками от «метких попаданий», а в «меня» неважный игрок попасть так и не может. Но я понимаю, что когда-нибудь он своего добьётся. Я не стану уточнять, кем, по-моему, является этот «неважный игрок». Я скептически отношусь к мысли о том, что «над нами» кто-то есть. Рассказы о «высших силах», которые заведуют «лучшим миром», всегда были для меня сказками, которые помогают человечеству усмирить свой животный страх перед смертью. Что-то типа легенды о зубной фее. Одно могу сказать точно: есть в этом мире какое-то западло, в чьи обязанности входит каждодневное впихивание палок в наши колёса. И я не удивлюсь, если в итоге выяснится, что живёт оно в наших собственных головах…

- Кевин, ты издеваешься? – Тим чесал бороду и недоумённо глядел на вскрытый конверт. – Кто вообще тебе это подсунул?
- Надёжный источник.
- Надёжный источник? Который имеет связи с ненадёжным человеком из ЦРУ?!
- Почему с «ненадёжным»?
- Да потому, что это утечка информации.
- Тим, если бы не было таких утечек, то все бы мы – журналисты – были бы в полной жопе. Мы в праве рассказать людям о том, что МИ-6 орудует на территории нашей страны.
- МИ-5.
- Не важно.
- Ты хочешь, чтобы я дал эту информацию в номер?
- Я хочу, чтобы ты покопался в этом деле.
- Зачем?
- Ты уверен, что ты внимательно всё прочитал? У нас под носом поймали агента МИ-5. Назревает межгосударственный конфликт. Мы можем это пропустить?

Дарен стоял на крыше под проливным дождём и сосредоточенно смотрел вниз. Со стороны могло показаться, что он готовится к решающему шагу. Он на самом деле готовился к шагу, но не к шагу вниз, а к шагу вперёд: ему нужно было решить, что делать дальше. Теоретически он должен был отказаться, выйти из игры и исчезнуть. Практически… Практически было потрачено слишком много времени и средств для того, чтобы он смог сегодня перешагнуть порог редакции «Quotes».
Завибрировавший в кармане джинсов телефон лишил Коула выбора.
- Крис?! Что-то случилось?
-…Вчера у вас там поймали чувака из МИ-5.
- МИ-5?! Они же…
- Они требуют результатов.
- Ах, они требуют результатов! Ну тогда пускай сами их сделают эти результаты.
- Именно этим они сейчас и занимаются. И знаешь, кто пострадает от этого сильнее всех? Ты.
- С чего вдруг? Технически я даже не имею никакого отношения к этому делу.
- Ты думаешь, они идиоты и не смогут сопоставить одно с другим?
- Ну…
- За тобой могут уже следить.
- Ну и пусть следят. Я не делаю ничего криминального.
- Вот именно, что ты ничего не делаешь!
- Слушай, brother, я плохо понимаю: угрожаешь ты мне или просто пугаешь, но я отлично понимаю, что первая задница, которая подпалится, если МИ-5 уроет Картрайда раньше, чем я найду эти фотки, твоя задница.
- Наша общая задница…brother – наше агентство.
- А я не работаю на ваше агентство. Ты забыл?
- Ты – нет, а Джимми – да.
- А кто такой Джимми?
- Ну ты и козёл!
- Слушай, Крис, сейчас конечно не самое время для личных тем, но мы ведь с тобой об этом уже говорили, right? Это был его выбор. И если он сумел переступить через всю эту «богофилию» вашей замечательно семейки, то мне-то тем более на неё насрать. Я не клялся вести его под венец. Ты – его брат, ты взял его на работу, ты вляпал его во всю эту историю, ну так позаботься о нём. Честно, мне все его эти детские сопли здесь мешают.
- …Он тебя любит.
- Ой, только вот этого не надо, а то я сейчас расплачусь. Ты что, вчера крепко обдолбался и опять пересматривал «Унесённые ветром» или тебя скоропостижно навестил кризис среднего возраста? С хера ли ты стал таким сентиментальным? Ты знаешь меня не хуже, чем мой личный психотерапевт. А раз так, то мы оба должны понимать, что…твой брат либо слепой, либо полный идиот.
- Я тебя урою!
- Обязательно. Но только после того, как я решу, кому отдавать фотки, - Дарен захлопнул телефон и подставил лицо дождю.

Тим Фрешмэн сидел за столом и задумчиво глядел на список сотрудников, испещрённый крестиками и пометками. Вариантов не было.
- Покопаться в этом деле, твою мать! – прошипел Тим, снял очки и устало потёр переносицу. – Ассенизатора нашёл что ли?!
Тим резко встал, смял листок и метким броском определил его в корзину. Сев на подоконник, он достал из кармана телефон и набрал чей-то номер.
- Прости, друг, но кроме нашествия английских марсиан ничем порадовать тебя не могу, - бодро отозвались на том конце.
- Да меня уже этим порадовали. До сих пор в себя не могу от радости придти. Я по другому поводу.
- Валяй.
- Меня интересует Дарен Коул.
- Надеюсь, он тебя не как мужчина интересует? А то я в тебе разочаруюсь.
- Fuck off, man! Что можешь о нём сказать?
- Да ничего интересного. Обычный долбоёб из серии «Сам себя отымел бы». Любит подрочить на свою гениальность…. Собственно, это единственное, что он любит делать.
- А что-нибудь более биографичное?
- Родился в Лондоне. Отец – австралийский журналист, мать – художница, родилась и выросла в Нью-Йорке в семье евреев советских эмигрантов. В 82-ом его папаша случайно погиб на Фольклендах. И это, к слову, самая интересная часть его биографии, ибо это многое объясняет.
- Что именно?
- Dude, этот motherfucker ненавидит Великобританию. Поговаривают, что он даже в контакте с ИРА. Хотя, я если честно не верю.
- А…что насчёт МИ-5?
- МИ-5?... Хм…возможно.
- Что?
- Ну, что марсиане им интересуются.
- А в чём конкретно может выражаться их интерес?
- Слушай, если это ты так тонко пытаешься намекнуть на возможность вербовки, то забудь об этом. Я же тебе говорю, он ненавидит Британию.
- В таком случае, возможно ли, что они…за ним?
- Маловероятно. Он вряд ли владеет каким-то государственными тайнами, он не был замечен в «интересных» связях, и его контакты с ИРА так ничем и не подтверждены. За ним могут наблюдать, но…ты, я надеюсь, понимаешь, что наблюдать они умеют, а раз они спалились…
- Это только твои догадки.
- Да, но…я не знаю, чувак. Я думал, что мир пока ещё только сходит с ума, а не сошёл уже окончательно.

- Леннон прорывается по правому флангу, входит в штрафную… Да, это пенальти!
Писк домофона, еле прорвавшийся сквозь завывания английских болельщиков в формате 5.1, заставил Дарена сокрушённо воткнуть ещё не открытую бутылку пива в сумку со льдом и выпрыгнуть из кресла.
- Lampard подходит к точке…. ГОООЛ!!!
- What da fuck?! – Коул разочаровано покачал головой и снял трубку.
На экране возникло вытянутое лицо Фрешмэна, который воровато озирался по сторонам, не смотря в камеру. Не произнеся ни слова, Дарен повесил трубку и вернулся в гостиную. Открыв пиво, он вернулся в холл и открыл дверь.
- Мистер Фрешмэн, вот вы, как истинный американец, можете объяснить мне, зачем нам нужен портье?
Тим покосился на бутылку в руке Дарена и осторожно поинтересовался:
- Я не вовремя?
- Ну, если у вас тут внезапные визиты начальника к подчинённому, находящемуся вне работы в своё личное время, является делом обычным, то…чувствуйте себя как дома.
- Да, вероятно, мне стоило прежде позвонить…
- Вероятно. У вас что-то важное?
- Вообще-то, да.
Дарен сделал глоток и жестом пригласил Тима в гостиную.
- Присаживайтесь, - бросил Коул, убавляя звук. – Пива?
- Нет, спасибо, - ответил Фрешмэн, усаживаясь на диван. – Европейский футбол?
- Вас это удивляет?
- Ну, я слышал, что футбол считается развлечением для…
- Для плебса? – Дарен усмехнулся. – Знаете, я готов спорить, что вы любите баскетбол. New Jersey Nets, right? Баскетбол тоже не является высокоинтеллектуальным видом спорта. Однако, осмелюсь предположить, что удивило вас не это. Вы же удивлены, не так ли? – Дарен быстро скользнул взглядом по Фрешмэну, словно пытаясь подтвердить свою догадку, и снова уставился в экран. – Yeaaah!! – разнеслось по комнате, и Коул подпрыгнул с кресла, чуть не разлив пиво. – That's what I’m talkin’ ‘bout!
Он щедро приложился к бутылке и, подтянув к себе журнальный столик, на котором стояла пепельница, рухнул обратно.
- Так о чём вы? – прикуривая, спросил Дарен.
- Странно, но я слышал, что вы…недолюбливаете Британию.
- А я слышал, что Майкл Джексон любил, - Коул изобразил пальцами ковычки, - детей, да хранится прах его с миром. При этом он действительно любил детей, но вовсе не в том смысле, в котором ему инкриминировали. Неправильно расставленные интонации в посылках могут привести к неправильным выводам. Ну и зачем вам нужно, чтобы я недолюбливал UK?
- Нужно? Да нет, скорее интересно.
- То есть, в том, что это правда, вы не сомневаетесь? – Дарен усмехнулся. – Что ж, не буду разочаровывать вас в вашей уверенности.
- Знаете, Дарен, у меня есть дело, которое я не в силах выполнить в одиночку, но для того, чтобы поделиться им с вами, я должен понять, можно ли вам доверять или нет. Я привык доверять своим сотрудникам.
- Это что-то типа экзамена на право вступления в «общину», или вы пришли сюда потому, что ваши сотрудники, которым вы так доверяете, прокинули вас с этим «делом»? – Коул внимательно смотрел на меняющееся выражение лица Тима. – Неужели все? Оу… That sucks! Ну и чего вы от меня хотите?
Фрешмэн ненадолго задумался. Других вариантов у него не появилось.
- Вам известно что-нибудь о том, что несколько дней назад в Нью-Йорке поймали агента МИ-5?
- МИ-5? Нет, не известно. Ну и?
- Как утверждает наш издатель, это очень горячая тема, и ей стоит заняться.
- Это замечательно, но я не чувствую ничего осязаемого в этом предложении. Что, к примеру, означает «заняться»?
- Добыть информацию.
- О чём? – Коул саркастически усмехнулся.
- О целях, задачах…количестве…
- Агентов МИ-5? Are you kiddin’ me?
- Нет, - Фрешмэн напрягся.
- Ну, тогда значит кто-то прикололся над вами. Вы работали когда-нибудь журналистом?
Тим молчал. Дарен сканировал взглядом его лицо.
- Я так полагаю, это означает «нет»? Впрочем, это и так понятно. Я не в праве вас учить, Тим, но хотя бы как главный редактор вы должны были почувствовать, что это…весьма скользкая тема.
- Откуда вы знаете о том, что я не был журналистом?
- Наблюдательность и логика. Я не заметил в вашем кабинете ни статей в рамочках, ни наград, ничего, чтобы говорило о вашем журналистском прошлом. Впрочем, возможно, что вы сторонник фэн-шуя, и вас раздражает макулатура, висящая на стенах…или вы просто были плохим журналистом…. Однако, вы почему-то испугались, когда я задал вопрос. Знаете, это конечно странно, как человек, не имевший отношение к журналистике, вдруг стал главным редактором, но что ещё более странно, так это зачем издатель заказывает своему главному редактору, не имевшему отношение к журналистике, такую тему.
- Вы ведь тоже не имеете отношения к журналистике.
- …Не имею, - слегка задумавшись, ответил Дарен.
- Тогда откуда вам знать, где какая тема?
- Вы рассуждаете, как типичный чиновник, которого ткнули носом в его некомпетентность. Забудьте о профессиональных понтах на секунду, и включите здравый смысл. Это внутренняя Британская разведка. Значит «накосячил» кто-то из «своих». Зачем вашему издателю лезть в это дело, если оно по большому счёту не затрагивает безопасность жителей США?
- Наш издатель – англичанин, - задумчиво бросил Тим.
- Оу… А вот это уже интересно.
- Так вы мне поможете? – всё ещё пребывая в задумчивости, спросил Фрешмэн.
- В чём? – меланхолично поинтересовался Дарен, вернувшийся к просмотру матча.
- В поиске того, кто «накосячил».
- Ну а если это я? И потом, зачем оно вам? Изобразите бурную деятельность, а потом скажите вашему издателю, что не смогли ничего найти, или что его информатор ошибся, и никаких британских разведчиков в City и не было.
- Вы знаете, что вы не похожи на обычного фотографа?
- Да, мне говорили об этом.